Несколько недель назад Агентство по розыску и менеджменту активов (АРМА) начало процесс передачи в собственность государства имущества ‘Межигорья’ – бывшей резиденции беглого экс-президента Виктора Януковича, которая последние 10 лет открыта для посетителей. В первый день работы комиссии государственное учреждение ‘Парк-памятник садово-паркового искусства общегосударственного значения ‘Межигорье’ заявило о блокировании неизвестными входа в парк. Этими неизвестными оказались активисты, которые после побега Януковича ухаживают за парком, о чем в интервью изданию ‘ГОРДОН’ рассказал глава общественной организации ‘Национальный парк Украины ‘Межигорье’ и комендант парка Денис Тарахкотелик. Он дважды поговорил с корреспондентом ‘ГОРДОН’: за день до того, как в ‘Межигорье’ начала работать межведомственная комиссия (пока она проводит инвентаризацию, говорит Тарахкотелик), и через три недели после того. В интервью он рассказал, почему не доверяет новым управляющим, в частности и.о. директора парка-памятника ‘Межигорье’ Сергею Юзвенко, о том, что сейчас происходит в парке, и о многомиллионных долгах ‘Межигорья’. Также он говорил о приезде премьер-министра Украины Дениса Шмыгаля в ‘Межигорье’ в 2021 году и заявил о желании ‘достучаться’ до него сейчас, рассказал об уникальной породе животных, сохраненной в ‘Межигорье’, о восстановлении школы собак-поводырей, спасении лебедей и строительстве церкви на территории парка, об истории ‘Межигорья’ до ‘периода Януковича’ и о том, как парк жил после начала полномасштабной войны России против Украины.
Мы были подготовлены к полномасштабной войне. У нас было все, что нужно территории, которая сопротивляется врагу
– Для начала предлагаю напомнить, что сейчас ‘Межигорье’, согласно украинскому законодательству, – парк-памятник садово-паркового искусства общегосударственного значения в селе Новые Петровцы Вышгородского района Киевской области. Правильно?
– Это так назвали разработчики проекта закона от Министерства окружающей среды. А последние 10 лет парк открыт и называется Национальный парк ‘Межигорье’. Власть этого не замечает. Они рассматривали ‘Межигорье’ эти все 10 лет просто как некий арестованный объект и недвижимость там. Если бы они замечали, что это парк, хотя бы во время войны Министерство защиты окружающей среды и природных ресурсов спросило: ‘Люди, а вам нужно чем-то помочь? Животным или растениям?’
Это непосредственно их. Украинской серой [коровы] в Украине остались единицы. Это наша, украинская племенная порода скота. Основное племенное количество – более 300 голов – было в ‘Аскании-Нова’. Когда враг забрал их оттуда, то вывез скот за Урал. И самое большое количество голов осталось в ‘Межигорье’. Это же непосредственно Министерства окружающей среды интерес и ответственность – сохранить. Это пример того, что они не только парка не видят, они вообще ничего не видят.
– Расскажите, чем ваша организация занимается.
– Наша организация была вынуждена создаться. Потому что в 2014 году никто же не думал, что нужно создать организацию, нужно что-то сохранять. Это была импровизация. Как на Майдане была импровизация, так и после Майдана была импровизация. Мы были вынуждены ее создать, чтобы следователи Генеральной прокуратуры хоть кому-то могли передать на ответственное хранение [комплекс ‘Межигорье’]. К тому времени никто не думал, что будет что-то сохранено, что кто-то будет сохранять это. И мы – люди, которые в то время были там, хотели помогать, сохранять что-то, – объединились и создали ОО ‘НПУ ‘Межигорье’.
Основой [деятельности] нашей общественной организации было сохранение ‘Межигорья’. Это первое. А второе – это когда мы узнали о великой истории Межигорья, что оно было создано не во времена Януковича и что первые упоминания о нем, а именно о Межигорском монастыре, датируются примерно 966 годом, [когда узнали] о монахах, о нашей культуре, о казацкой эпохе Межигорья, мы прониклись этим и поставили цель заниматься развитием и возвращением памяти Межигорского монастыря. И мы этим занимаемся. Построили колокольню и кельи уже достраиваем, потихоньку в этом направлении двигаемся.
– Приносит ли ‘Межигорье’ прибыль и хватает ли этих средств на его содержание?
– Средств катастрофически не хватает. Пока мы за электричество не платили, благотворительный билет стоил 20 грн, потом 40. Мы брали только на то, на что было нужно: на содержание парка, питание животных и какие-то ремонтные работы. Когда мы начали платить за электричество (когда нам разрешили заключить договор и платить), мы подняли цену билета. Еще раз: мы подняли стоимость, уже когда была вторая фаза войны. Мы понимали, что, во-первых, упало огромное количество посетителей, в четыре-пять раз, а во-вторых – ‘Межигорье’ получило такие… раны, которые необходимо было как-то лечить. Конечно, у нас накопились большие долги.
У нас примерно 75 млн грн долга, состоящего из пяти этапов. Это не за один или два сезона. Это за пять лет собралось все. Первый долг, который мы не смогли вернуть, появился, потому что парк был закрыт во время пандемии COVID-19. Когда Ляшко сказал: ‘Прикрыть парки’, а потом: ‘Так мы закрывали, чтобы напугать вас’. Вот испугали нас на 8,5 млн грн. Это первый долг был.
– За что долги?
– Основной долг – электричество и оплата работы. Люди работают хорошо и преданно, и ни один человек не убежал, когда летели вертолеты над ‘Межигорьем’. Наоборот, каждый занимался своим делом и ждал дальнейших указаний.
– Как парк встретил полномасштабное вторжение и выживал в этот период?
– Грубо говоря, мы были подготовлены. У нас было все: и продукты для животных, и продукты для людей, военных. И горюче-смазочные материалы. То есть все, что было нужно, но не как парку, а как территории, которая сопротивляется врагу. Мы имели все для этого, мы подготовились, потому что не пренебрегали информацией, что враг готовит наступление. И мы делали все, чтобы защищать государство, наш Киев, защищать ‘Межигорье’.
Мы думаем, чем еще помочь. Мы и БТР-80 отдали Kraken, и БРДМ новый трофейный тоже отдали спецназу, и многие машины – все, что имели (личные и для нужд парка), все поотдавали.
Просто мы никогда нигде не пиаримся. Мы искренне верим в то, что в Библии написано: ‘Если хочешь сделать добро, это добро нужно делать без огласки. Тогда оно приносит пользу тому, кому ты хочешь это сделать, и возвращается в десять раз больше, если ты это искренне сделал и забыл’.
Мы стараемся этой концепцией жить. Имеем честь восстанавливать Межигорский монастырь, поэтому сами с себя должны начать, не пиариться и не рассказывать все эти вещи, а просто делать свою работу.
Нас возмущает сухое отношение чиновников
– В конце прошлого года в ‘Межигорье’ назначили новую администрацию.
– По закону она должна была быть создана в августе 2023 года и должна была приступить к, по их мнению, управлению тем парком, который они создали. Они этого не смогли сделать. И никого из чиновников не беспокоит: сделали, не сделали. Они всем нам рассказывают, что в законе [предусмотрели]. А когда ты их спрашиваешь, почему никто не наказан за нарушение закона, – разводят руками: ‘Это не мы, мы не должны’. А кто виноват? Если бы наша общественная организация не сохранила в очередной раз ‘Межигорье’ после их создания парка, администрация которого должна была приступить к работе, что осталось бы от парка?
Нас возмущает их сухое отношение, потому что парк – это природа, растения. Вот настал конец февраля, для профессионалов в Министерстве экологии это очевидно, что нужно проводить критически важные работы для растений, парка. Кто-то хоть позвонил и спросил, что там парк и есть ли у меня вообще люди? Или все уже на фронте?
Они ведь ничего не сделали. Они задвигались, как весной змеи просыпаются, пробудились, когда увидели, что мы 20 апреля открыли парк. И для них это удар, потому что мы же будем получать средства за вход. А не они. Они возмутились: как мы это будем делать, если парк – уже их.
– Я не понимаю. В декабре назначили директора новосозданного госпредприятия, он даже встречался с вашей организацией…
– Да, в декабре.
– Но фактически парком управляете, как и управляли, вы?
– Да.
– А госпредприятие?
– А они не госпредприятие. Почему у нас это еще вызывает сопротивление: Министерство окружающей среды создало не государственное предприятие, а государственное неприбыльное учреждение. То есть это ровно наша неприбыльная общественная организация. Один в один. Только со словом ‘государственная’. Чиновники словом ‘государственная’ создают преимущество своей неприбыльной организации перед нашей.
Я хочу напомнить, как это происходило. [Народный депутат от ‘Европейской солидарности’] Ирина Геращенко и лично [министр Кабинета Министров Украины Олег] Немчинов говорили и создали такое пространство, что ‘вот мы хотим толкать этот закон о памятнике садово-паркового искусства, потому что неизвестно, куда идут средства во время войны из ‘Межигорья’.
И что мы получили? Депутаты голосуют за этот закон. Мы получаем: пункт первый – выделили парку 69 млн грн из бюджета; пункт второй – все средства от деятельности остаются в спецфонде парка, то есть ни в какой бюджет он не идет; и третье – при необходимости дофинансирование [парка] из других государственных спецфондов.
Они обманули депутатов, обманули народ. Потому что во время войны они голосуют за парк, говоря, что ‘мы направим средства из ‘Межигорья’ в бюджет, чтобы всем было известно, куда идут средства, потому что сейчас неизвестно’. В итоге средства остаются в ‘Межигорье’ и 69 млн из бюджета. А если не хватит, то дофинансируют. Понимаете, какой грандиозный обман?
Помните ‘Карты, деньги, два ствола’? Вот из того же репертуара вышло с этим законом и парком-памятником садово-паркового искусства.
– Сейчас парк открыт?
– Мы парк открыли. Потому что у нас выхода нет, нам нужно как-то выживать, покрывать долги. Да и люди были огорчены, что парк закрыт. Конечно, мы приложили усилия и открылись.
Фото: pravda.com.ua
– Почему я уточняю: на официальной странице парка-памятника ‘Межигорье’, новой администрации, 20 апреля опубликовали объявление, что подготовка к туристическому сезону продолжается, а открытие запланировано в мае. И в комментариях они уточняют, что парк закрыт и идет подготовка к официальному открытию. Такое двоевластие, выходит?
– Да. Вот что мы неправильно сделали, что они так мерзко относятся к нам? Вместо того чтобы благодарить за то, что наша общественная организация сделала…
Даже предположим, что этот закон мы как-то выполним, они вместо благодарности людям, которые при их бездействии работают, содержат парк, пишут гадости. Они же на нас заявление написали, что мы захватили землю. Понимаете? На тех людей, которые пришли с Майдана и сохранили это все, они пишут: ‘Вы захватили землю’. Какое доверие к этим людям, назначенным на тот парк, который создали депутаты? Они его сохранят? Будут заботиться? Там не разворуют ничего? Будут ли животные приумножаться, а не дохнуть?
Любой государственный парк в Украине, например ‘Феофания’ или ‘Софиевка’ в Умани? Оно же уничтожено.
В ‘Межигорье’ наибольшее количество голов украинского серого скота, уникальный приют для лебедей и кинологический центр, где восстанавливают школу поводырей
– Почему уничтожено? В ‘Софиевке’ я была несколько недель назад, и, с точки зрения неспециалиста, парк не выглядит уничтоженным.
– Я бы с вами прошелся и объяснил, почему уничтожено: начиная от состояния кустов и заканчивая состоянием газонов, деревьев, которые должны чистить. Да многое. Я смотрел, как все содержится, так оно все в очень печальном состоянии. Но сколько денег выделяют на эти парки?
Парка такой сложности, как ‘Межигорье’, думаю, даже в Европе нет. У нас колоссальное количество специфических работ, многогранность парка – и в тех затратах, в которых нуждаемся мы, ни один парк и примерно не нуждается. Ибо в каком парке столько животных или птиц?
Вот украинский серый скот – это наш, украинский, как черта нации, мы имеем свой крупный рогатый скот. Серый. Мы имели раньше более 300 голов, сейчас осталось пару десятков всего. Потому что война и враг оккупировал ‘Асканию-Нова’ и вывез (мы надеемся, что вывез, а не порезал) за Урал. Поэтому в ‘Межигорье’ уникальное количество их, более 10 голов. ‘Межигорье’ имеет самое большое количество украинской серой.
Министерство окружающей среды как министерство, прямая обязанность которого – сохранение этой породы, ничего не сделало для этого. Я не удивлюсь, если они не знают, что она у нас есть.
Видео: Суспільне Новини / YouTube
У нас есть уникальный по своей сути приют для лебедей. Он единственный в Украине. Со всей страны свозят раненых и травмированных лебедей. И мы либо их выхаживаем, либо их нам привозят полеченными, чтобы они доживали здесь, потому что большинство из них летать не сможет. И поскольку наша территория уникальна – у нас нет хищника, то есть стопроцентная гарантия, что эти птицы будут жить и их никто не уничтожит.
У нас есть и кинологический центр, где ведется подготовка боевых собак до сих пор. Но уникальность этого центра в том, что только мы в Украине возрождаем школу поводырей. Мы готовим собак для слепых. А это значит, что наши воины, потерявшие зрение, будут иметь надежду, что им есть где натренировать собаку и у них будет поводырь. Насколько я знаю, вник в эту проблематику, это чрезвычайно важная вещь, когда в государстве есть школа поводырей.
Никто даже не обращает на это внимания, полное игнорирование. Полное игнорирование со стороны государства. Да, они понимают, что что-то делается. Что-то делается вроде как неплохо. Но что делается – непонятно.
‘Межигорье’ уже сами государственные органы раз шесть должны были разобрать. Законно. А мы за эти 10 лет не разрешили
– Давайте вернемся к вопросу новой администрации. Были у вас встречи – после декабрьской – с новым директором? Говорил ли он о планах?
– Ждем их завтра. АРМА направило нам письмо, что они планируют прийти завтра с комиссией (29 апреля межведомственная комиссия заявляла о блокировании входа, но через несколько дней, 1 мая, глава АРМА Елена Дума сообщила, что процесс передачи имущества ‘Межигорья’ в государственное управление начался. Она подчеркнула, что имущество комплекса сохранено, и поблагодарила общественную организацию НПУ ‘Межигорье’, которая 10 лет заботилась о парке. – ‘ГОРДОН’).
– Для передачи прав?
– Наверное, будем разбираться. Потому что в мире чиновников так: что Кабмин решил, они побежали выполнять.
– Ну, это логично, законно.
– Было бы логично, если бы наши чиновники жили не по букве закона, а по духу. Тогда народ им доверял бы и видел, что они делают. А они этот закон берут по букве, но в итоге… ‘Межигорье’ уже сами государственные органы раз шесть должны были разобрать. Законно. А мы за эти 10 лет не разрешили этого. Ну вдумайтесь: в 2018 году АРМА передало все ‘Межигорье’ в управление предприятию с директором-фельдшером. Наказали хоть одного чиновника? Где НАБУ, САП, ГБР? Никто не наказал того руководителя, который передал все ‘Межигорье’ фельдшеру. Никто не задал вопрос: ‘А почему вы передали, чем вы можете объяснить эту передачу?’ Круговая порука.
– А вы обращались тогда в НАБУ?
– Конечно.
– И какой получили ответ?
– Они не видят нарушений в результате проведенного конкурса.
Второй раз, когда бандиты выиграли конкурс [на управление] ‘Межигорьем’, АРМА им передало. Фирма-пустышка, принадлежавшая бывшему регионалу. Тоже никто не увидел нарушений, и только благодаря осветившим это журналистам-расследователям АРМА такое: ‘Ну, хорошо, не передаем’. Оказали услугу и расторгли договор.
В 2021 году Шмыгаль посетил нас и после экскурсии сказал: ‘Я ехал сюда с одним представлением о ‘Межигорье’, теперь спрашиваю: как видите вы?’ Это впервые кто-то посетил нас наконец толково, с желанием помочь. Он тогда поручил создать парк и разработать государственно-частное партнерство
– У меня еще вопрос к вам. Что, по вашему мнению, должно сделать государство, какие шаги нужны, чтобы сохранить ‘Межигорье’ и чтобы работал парк. Как вы это видите?
– Оно уже сделало. Только оно нас обмануло. В 2021 году в декабре приехал Денис Анатольевич Шмыгаль, посетил нас перед войной, отреагировав на очередное обращение от ОО о необходимости урегулирования вопросов, связанных с ‘Межигорьем’. Я провел экскурсию, ответил на все вопросы, показал все, что было бы интересно посмотреть. И он в конце экскурсии сказал: ‘Я ехал сюда с одним представлением о ‘Межигорье’, а теперь спрашиваю вас: как видите вы?’ ‘Вы’ – имеется в виду наша общественная организация, благодаря ей все здесь сохранено и создан настоящий парк, потому что после побега Януковича это был просто большой парк под одного человека.
Мне так, знаете, стало приятно, потому что впервые кто-то посетил нас наконец толково, с желанием помочь. Я говорю: ‘Денис Анатольевич, все очень просто. Чтобы это все было государственным – в каком виде это будет государственным, будь то ГУД или Министерство окружающей среды, нам неважно – и наша общественная организация этим в дальнейшем управляла’.
Он смотрит на меня и говорит: ‘Да, соглашаюсь’.
Его помощник – дословно – говорит ему: ‘А как это так?’ Тот на него смотрит: ‘Как-как? Государственно-частное партнерство. Разработать’. И дал указание: первое – создать парк, второе – разработать механизм государственно-частного партнерства.
На что Немчинов, который курировал проект, первый пункт принял во внимание, парк создал. А пункт второй где? Пункта второго не нужно. Поэтому нас обманули. Нас включили в рабочую группу, где были представители ФГИУ, АРМА, Минюста, Министерства окружающей среды, но так как мы без конца задавали неудобные вопросы, то нас очень быстро перестали приглашать на видеоконференции по вопросам ‘Межигорья’ и впоследствии исключили вообще. Мы задавали неудобные вопросы, рабочие, очевидные. Ответом на что было исключить нас из комиссии, и все.
Я Денису Анатольевичу еще приводил пример. Лучший пример в мире – Центральный парк в Нью-Йорке. Это самый посещаемый парк в мире. 55 млн, по-моему, людей в год. Там вход бесплатный. А форма управления – парк принадлежит общине Нью-Йорка, а управляет им некоммерческая общественная организация, которая получает (это очень престижно в Америке) пожертвования от разных фирм – Coca-Cola, Pepsi, Трампа и т.д. И люди бесплатно ходят в парк.
Ну, в Америке есть культура благотворительности. У нас, к сожалению, такой культуры нет, и у нас война. Поэтому мы должны были сделать фиксированный благотворительный билет. Но по факту все как там. Управляет общественная организация.
Шмыгаль согласился. Я подумал, что мы получили поддержку.
А мы в очередной раз оказались оппонентами. Или государство оказалось оппонентом. К сожалению, вместо того чтобы чиновники пришли, просто сделали все государственным и передали в управление общественной организации – и все, вопрос снят.
И мы не просили [финансирования]. Я говорю: ‘Денис Анатольевич, нам не нужны государственные средства. Мы сами будем зарабатывать, из благотворительности и другой деятельности. Мы сами заработаем на ‘Межигорье’. Мало того, ‘Межигорье’ за эти 10 лет не то что у государства не взяло ничего, но и всегда помогало государству и различным государственным органам. Мы себя не отделяли от государства. У нас шесть лет за счет ‘Межигорья’ работал бесплатно лагерь для детей бойцов АТО, где каждый сезон проходило около 1080 детей. Так мы себя позиционировали как государство тоже, помогая и поддерживая тех, кто нуждается в этом.
Мы не позиционировали себя в качестве какой-то там, не знаю, секты. Мы не государство, но мы общественная организация, выполняющая роль государства. А именно, мы заботились о детях воинов АТО. И другие задачи выполняли. Досадно то, что приходящие к власти чиновники не являются государственниками. Это люди, которых либо поставили, либо которые не заботятся, что после себя оставят. Они живут только сегодняшним днем и [думают], как бы что-нибудь замутить, потому что завтра его не будет.
А ‘Межигорье’ этих чиновников за 10 лет посмотрело много раз. Сейчас такая же проблема с Немчиновым, Министерством окружающей среды. Они не думали о парке, как там хранили парк. Им Тарахкотелик с общественной организацией поперек горла стоит. А что мы сделали неправильно? А что вы сделали правильно?
И каждое мое слово – это не преувеличение, я умаляю всегда.
Фото: radiosvoboda.org
– А вы представляете вообще ситуацию, при которой согласитесь передать управление парком другой администрации?
– Тот закон, который приняли, и то, как это сделало Министерство окружающей среды, – мы не согласимся ни при каких обстоятельствах. И мы это доведем до народа Украины. Если народ скажет: ‘Отдавайте, уходите оттуда, вы засиделись, пусть чиновники сделают’, то мы так и сделаем.
Мы имеем, мы никогда не теряли со времен Майдана [связи с людьми]. Помните, как в ‘Аватаре’ все люди и деревья связаны между собой? Так и ‘Межигорье’, община ‘Межигорья’ всегда была связана с народом, с историей нашей. Это ценность для нас. И мы как с Майдана держались все, как деревья в ‘Аватаре’, так мы и сейчас. Как грибница. Поэтому у нас есть ясное ощущение: либо мы нужны, либо мы оставляем.
Нам легко с этой точки зрения, потому что мы не являемся чиновниками. Мы зубами не держимся, потому что у нас нет должностей, нет зарплат. У нас нет средств бюджетных. Мы сами жили все эти годы, боролись за ‘Межигорье’, чтобы его не разворовали, чтобы орки не зашли к нам. Мы все делали для того, чтобы сберечь и помочь.
И к нам не за что придираться. Потому что кроме того, что мы вложили 10 лет своей жизни, мы получили результат давным-давно: лучший парк точно в Украине и один из лучших – в Европе.
Уже когда люди поехали в эвакуацию, увидели мир, и большое количество людей звонят и говорят: ‘Да, ‘Межигорье’ у нас лучше. Такого нигде нет. Там заросло, там еще…’ – ну, объясняли. Поэтому смело могу говорить, что один из лучших в Европе.
Поэтому если у нас будет ощущение, что народ скажет: ‘Оставьте’, мы оставим вообще без каких-то, как чиновники, не знаю, через суды, там… Нет, все просто.
– А к новой администрации, которая назначена сейчас, у вас просто недоверие, что они справятся и будут заботиться о парке? Или как?
– Смотрите, мы не согласны ни по закону, ни по тому, как они все делали согласно этому закону. Потому что в законе даже есть незаконность в том, что среди участков, на базе которых в законе создали парк, один из участков арестован. И мы подали в суд на отмену этого, чтобы разобраться в вопросе. Потому что как можно голосовать за закон, в котором один участок – негосударственный. А мы на нем создаем парк. Вот в чем незаконность.
И у нас, конечно, недоверие к Министерству окружающей среды и конкретно этой организации неприбыльной, потому что назначили руководителя без конкурса, без ничего. Кого, как вы думаете? Лучшего специалиста Министерства окружающей среды? Нет, назначили бывшего ревизора – инспектора ГПСУ, бывшего заместителя начальника Государственной экологической инспекции столичного округа, которого дисциплинарная комиссия рекомендовала уволить за превышение полномочий. О каком доверии может идти речь, чтобы мы им передали что-то?
Эти три недели – самые тяжелые за все 10 лет нашего существования в ‘Межигорье’
(Вторая часть интервью, ее записали через три недели после первого разговора)
– Что происходит сейчас в ‘Межигорье’?
– Эти три недели – самые тяжелые за все 10 лет нашего существования в ‘Межигорье’. Мы столкнулись с государственными рейдерами, которые под прикрытием закона совершают неправомерные и незаконные действия. Что произошло? Три недели назад они приехали (они – это чиновники этого некоммерческого учреждения) с представителями АРМА и Фонда госимущества. И захватили центральный КПП, прикрываясь решением Кабмина о передаче всего движимого имущества этому неприбыльному учреждению.
Они хотят это передать, потому что были внесены изменения в закон об АРМА, которыми позволили передавать арестованное имущество в управление государственным предприятиям в случае угрозы возникновения чрезвычайных ситуаций, экологических или других катастроф. Кабмин поддержал предложение АРМА и Министерства защиты окружающей среды и природных ресурсов, чтобы передать на новообразованное государственное учреждение ‘парк-памятник’ движимое арестованное имущество, прикрываясь тем, что может произойти экологическая катастрофа. Хотя это имущество, и даже больше, с 2017 года официально хранит наша общественная организация, в АРМА оно в управлении согласно решению суда с 2018 года, но фактически они будут принимать имущество только сейчас. После того, как его сдаст общественная организация в САП.
Мы им поперек горла стоим, наша общественная организация, так как только мы заботились о ‘Межигорье’ как о целостном имущественном комплексе, начиная с растений, животных, птиц и заканчивая недвижимостью, за которую мы не отвечали юридически, но заботились о ней и о движимом имуществе.
И они превратили нашу жизнь в ‘Межигорье’ этим всем в кошмар. Потому что каждый день они что-нибудь придумывают. Вот, например, три недели назад, в понедельник, мы как-то разумно успокоили, вывели их из центрального КПП. Дошло до всех, что это незаконно, потому что приехал прокурор САП. Он им сказал: ‘Вы совершаете незаконные действия, выйдите все оттуда’, – и они таким образом вышли. Более 60 человек полиции на это все смотрели, и ни один не вмешался, чтобы сказать этим государственным органам: ‘Вы не имеете права совершать такие вещи’. Это уже…
– Подождите. Уточните, пожалуйста, о чем идет речь, потому что я помню, что прокуратура заявляла в тот же понедельник, 29 апреля, после того, как мы с вами разговаривали, что вход блокировали неизвестные.
– Это был вброс в информационное поле, подготовленный этими людьми из неприбыльного учреждения. Это был обман. Потому что, во-первых, мы – те люди, которых они назвали неизвестными лицами. Во-вторых, мы ничего не блокировали, не мешали. Есть полиция, которая присутствовала, и ни одного замечания мы ни от кого не получали, потому что не совершали никаких непонятных, незаконных действий.
Они это специально. Они думали или, возможно, даже рассчитывали, что мы что-нибудь будем… Мы точно ничего не делали, а так как картинку они не могли показать, вы же видели, что ни одной картинки они не подали. Очевидно, что, если неизвестные блокируют, это журналисты сняли бы и показали. А это не было сделано, потому что это был спланированный сценарий, который не пошел. А журналистам больше нечего подать. Ну и они [новая администрация парка] подали такую, скажем, заказуху, я бы так назвал. Мы ничего не сделали незаконного.
Наоборот, была создана эта рабочая комиссия с Фондом госимущества, из АРМА, с военно-гражданской администрацией, была полиция и все необходимые государственные органы. И они свидетели того, что это был обман.
– Просто Специализированная антикоррупционная прокуратура тогда репостила это сообщение о блокировании неизвестными, и, выходит, это противоречит сказанному.
– Это обман. И я вам больше скажу: мы никак не можем донести, что это грандиозная схема государственных органов по тому, чтобы ‘Межигорье’ забрать под предлогом этого закона. И потом его в большей степени закрыть для людей, потому что оно не рассматривается как целостно-имущественный комплекс. И Немчинов давал указания о том, что нужно вывести из целостного имущественного комплекса вертолетную площадку, МЧС, кинологию, лабораторию. То есть начать ‘Межигорье’ дробить. И этому есть документальное подтверждение.
Тот закон, который они приняли, прикрываясь которым они пришли управлять, был нарушен еще с 2023 года, они должны были в августе прийти управлять и тратить средства, которые выделили из бюджета на содержание. А [про] наши долги они сказали: ‘У нас нет решения относительно ваших долгов, то есть ваши долги остаются вашими долгами, а парк – наш’.
– А передача имущественного комплекса практически началась, правильно я понимаю?
– Она еще не началась, это сейчас только идет инвентаризация, фактический обзор. Сверка арестованного имущества.
– Когда состоится эта передача, долги останутся на вашей организации?
– Да, на нашей организации и на мне лично, да.
– А парк заберет государство.
– Да, да. Чтобы вы понимали, как мы с ними живем с 29 апреля: они первую неделю писали, повсюду бегали, клеили [объявления] о том, что парк закрыт на инвентаризацию, а во вторую неделю начали бегать и наклеивать всякие наклейки и говорить людям, что парк открыт, заходите бесплатно во время инвентаризации. Их действия – постоянно нас провоцировать, делать что-то плохое. Это не конструктивная государственная позиция людей, которые пришли и говорят: ‘Смотрите, есть закон, давайте вместе его выполним, мы понимаем, что там есть много проблем, давайте плечом к плечу его и выполним’. И совершенно было бы для нас понятно, что люди желают это сделать законно, шаг за шагом, ценят нашу работу и преданность. Люди простые, не государство, сохранили десятки миллиардов гривен имущества после Революции достоинства. А еще хранят до сих пор и имущество Медведчука в Пуща-Водице.
– А там тоже активисты присматривают за имуществом?
– Да, это мы его сохранили и большую часть следователи СБУ забрали уже в КНИИСЭ, еще в том году, на оценку. Вместо того чтобы государственные органы с благодарностью, порядочностью и законностью спокойно, разумно исполняли пусть уж этот даже закон, они как рейдеры по захвату, по всякому обману, лжи. И до сих пор они ни копейки не потратили фактически на парк.
– Вы имеете в виду именно неприбыльную организацию, да?
– Да, ни копейки. Наоборот, они еще обмануть нас хотели: они, оказывается, заказали сено какое-то и нам говорят: ‘Мы вам сено дадим для коров’. Я говорю: ‘Если дадите, мы будем благодарны’. А они привезли сено, написано: 21 тонна. Я спрашиваю, как в эту фуру могла поместиться 21 тонна сена? Они показали накладную на 21 тонну. Мы говорим, что это ложь, давайте по-другому. Шофер достает накладную, а там пишет 11,5. То есть они хотели, чтобы мы им подписали, что получили 21 тонну сена, а по факту привезли 11,5 или 11,4. С этого и начались очередные обманы.
Мы были в шоке, потому что за 10 лет не сталкивались с такими вещами. Да, были большие недопонимания с АРМА, с ГУД, с Министерством аграрной политики, но как-то нам было просто с теми даже людьми говорить, доказывать, что это незаконно, они понимали, разворачивались и уходили.
А эти же, наоборот, каждый день что-нибудь придумывают. Докатились до того, что всю прошлую неделю – организовали до 20 человек лесников, полиции, еще кого-то – считали пеньки.
– Проверяют, не вывозили ли древесину?
– Да, что мы типа, ну я не знаю, срезали лес, его вывозили, наверное. Потому что они хотят, чтобы уголовные дела завели. И полицейские же все понимают. Я говорю им: ‘Вы понимаете, что происходит?’ – ‘Да, мы все понимаем’. Говорят, что поставили этого налоговика на управление парком, и вот он эти грязные методы всякие и выдумывает, чтобы общественную организацию вызвали куда-то. Чтобы уголовное дело против нас [завели].
[Что бы было] за 10 лет, если бы мы парк не вычищали? Как мы вычищали: у нас есть два случая, когда мы пилили деревья. Это либо оно засохло, либо это ветер был – его вырвало с корнями.
И все это поняли, но целую неделю эти лесники ходили по этим лесам, что-то рисовали. А разумно ли, что вместо того, чтобы сказать, мол, давайте как-то парк хранить, давайте будем газон начинать косить, опыт от вас перенимать, они ходят пеньки считают?
Вот три недели, как они появились в ‘Межигорье’, и ни одного шага они не сделали для того, чтобы сохранить парк. Только и думают, как бы нас отсюда вывезти. Причем так, чтобы с позором. Вот такая благодарность нам. А самим взять и продавать билеты.
Они там подписывали какой-то меморандум с ботаническим садом, потом с ВДНХ. А я спрашиваю: ‘Это разве какая-то необходимая сейчас вещь, чтобы вышел какой-то меморандум? Вы парком должны заниматься. У вас же прямые обязанности – управлять парком. Почему вы ничего не делаете?’
И этим людям дали нашу жемчужину, единственную в Украине, самую лучшую и многогранную. А затраты на содержание ‘Межигорья’ ни с чем невозможно сравнить, так как здесь огромное количество различных инженерных сооружений, кондиционирование, вентиляция домов, большое количество животных, в том числе собак. У кого есть хотя бы одна собака дома: содержание собаки в день умножьте на 60–70 собак у нас каждый день. Причем не маленьких, а больших – от 30 кг.
Мы не можем достучаться до премьера. Для президента, мы понимаем, это не ко времени, а к премьеру, к сожалению, не можем достучаться. Писали ему и письма, и доклады о происходящем. Реакции мы никакой не увидели.
– А что бы вы хотели? Чтобы премьер вмешался, остановить процесс передачи и чтобы парком занималась организация ваша и дальше?
– Есть два варианта. Первый – партнерство, о котором премьер говорил. А если премьер скажет, что правительство так не видит, имеет другое видение, то тогда хотя бы дали гарантию, что это все не разворуется.
В этом неприбыльном учреждении даже нет персонала.
– Не понимаю. А кто будет этим заниматься? Если создана организация, которая должна управлять парком, то должен быть и персонал, должны быть набраны специалисты?
– Ну, наняли шесть охранников, а нужно 30.
– А садоводы? Кто будет работать с животными?
– Садоводов нет, они рассчитывали, что они заберут наших людей.
– На волонтерских началах или их планировали взять на работу?
– Нет-нет, на работу. Но в чем проблема? Своими действиями они почти всех людей распугали. Люди увидели этот дурдом и не захотели. А те, кто пошел поинтересоваться (их немного, пять человек), разочарованы предложенными условиями труда, потому что… 12–13 тыс. грн – никто не пойдет за эти деньги.
Но у них самих нет до конца понимания, какие люди нужны, что вообще делать.
Наше возмущение в том, что незачем было выдумывать все эти схемы, когда речь шла о хранении и процветании ‘Межигорья’, если все было готово. Я бы не пошел на руководителя, например, но был бы другой член общины, который стал бы руководителем этой неприбыльной организации. И все бы управлялось так, как было сохранено. И наоборот, людям стало бы лучше.
А все эти схемы и мутки нам даже не позволяют выйти. Потому что нашей целью всегда было сохранить это. И мы всем доказывали, что попытки государства, как разных органов, завладеть имуществом и самим ‘Межигорьем’ были незаконны, и мы это доказывали.
И выходит, что сейчас мы не можем спокойно взять и сдать все, передать, научить и выйти. Потому что некому и не с кем. Не с кем край защищать. Наоборот, мы защищаем ‘Межигорье’ сейчас от бессмысленных вещей. Три недели, как они появились. До этого их не было восемь полных месяцев по закону. Ну, окей, появились они. И что? Ничего. Ноль.
Кроме того, насколько нам известно, журналисты уже смотрели, что там уже и денег потратили они немало. К апрелю уже потрачено около 3,5 млн грн. А еще апрель-май – я думаю, что будет 6 млн грн.
– А на что, на зарплату?
– Мы ведь не знаем. Нам неизвестно. Просто выделили 70 млн грн, из которых уже почти 10% потратили, не сделав ничего для парка. Ноль.
Приходили эти шесть охранников. Это люди 60+… В Новых Петровцах таких [называют] алкоголиками. И они их одели в черную форму, и эти шесть человек сидят себе на лавочках три недели. А зарплату уже, я так понимаю, получают. И точно так же все остальные работники – какой-то зоолог, девушка, женщина, ее спрашиваешь: ‘Почему вы ничего не делаете?’ А они сидят на скамейках. Деньги получают. Ну, они же не бесплатно приходят.
И этот дурдом полные три недели. Завтра начинается четвертая. Они так измучили, чтобы мы на их действия… Я всем людям говорю не вестись на провокации, быть умными и сохранять спокойствие. Потому что люди уже сами хотели, скажем так, попросить [их] за территорию выйти. ‘Там управляйте парком. У вас там адрес же парка в Министерстве экологии, там вот и работайте’.
На самом деле нам удается тяжелым трудом, но сохранить хоть какое-то спокойствие среди людей, чтобы они не психанули и не сказали: ‘Этот дурдом нам не надо, мы пошли вообще’.
После инвентаризации и передачи имущества государственному управляющему за нами останутся долги, а за ними – процветающий парк
– Давайте подытожим. Три недели уже идет инвентаризация. Вы сотрудничаете с АРМА, да? Работаете с комиссией?
– Да. Комиссия – это АРМА, Фонд госимущества, полиция и представители этого государственного неприбыльного учреждения, заместитель директора – председатель комиссии.
– У вас нормально идет сотрудничество, инвентаризация происходит, процесс рабочий?
– Рабочий, абсолютно. Инвентаризация идет плюс-минус уравновешенно.
– Что после инвентаризации должно быть по процедуре?
– С нас должна снять прокуратура движимое имущество – ответственность. И эти будут говорить нам, что все, у вас нет юридических оснований здесь находиться. Выходите.
– И за вами останутся долги?
– Да, за нами примерно 70 млн грн долгов, а за ними – процветающий парк. При том, что нам очень тяжело все это выдержать. И людей не хватает. Во все предыдущие годы у нас всегда было в летний период 200 и больше людей. Сейчас там 105 человек максимум.
– Работников?
– Да, я о работниках. А посещение парка, понятно, упало минимум на 50%, еще и май был холодный.
Я сейчас даже не о средствах, потому что нам плюс-минус удается сводить концы с концами. Но мы не можем даже начать какие-то долги нормально отдавать, потому что нет еще, не было людей.
– Если бы государство вам гарантировало или помогло реструктуризировать эти долги и были бы гарантии, что парк останется целостным комплексом, это бы удовлетворило вас?
– Да.
– А как вы представляете себе эти гарантии? Это какая-то договоренность, письменная гарантия от правительства?
– Знаете, в нашем государстве с этими чиновниками очень сложно получить какие-то гарантии. Потому что премьер говорил мне лично, что соглашается на такую форму управления, а сейчас происходит почему-то по-другому. И мы не понимаем, это инициатива премьер-министра или виновны исполнители, которые получили указание, но выполняют его по-своему.
– Возможно, этой неприбыльной организации нужен наблюдательный совет?
– Это, конечно, само собой должно быть, но, знаете, этого некому даже сказать. Нам некому донести это, никто с нами не общается. Никто, кроме нашей ОО ‘НПУ Межигорье’, не интересуется, почему до сих пор не вынесены границы земель парка на натуре (чтобы стало понятно, какие участки не вошли в состав парка и могут быть незаконно застроены или каким-либо иным образом преступно использованы), почему не создан проект содержания парка, где мы увидим гарантии его процветания в ближайшем будущем и почему не сделано описание ценных многолетних насаждений.